- Вы сегодня привезли этот комплекс, и давайте, чтобы никто не уснул, вы будете показывать это на примерах.
- Здесь классика жанра. Всё, что под водой — это маска. Специальная, профессиональная маска для подводной работы, в которой рот водолаза свободен.
- Я могу надеть?
- Да, даже нужно надеть. Рот у вас свободен, нет загубника, а значит можно разговаривать.
- Зачем здесь какой-то провод?
- Этот провод как раз гарнитура связи. У вас есть наушники, в которых вы слышите, что вам говорят, они водоустойчивые. Микрофон встроен в маску, и есть танкетка, кнопка, на которую вы нажимаете и можете говорить. Это уже приёмопередатчик, а это наш разъём. Мы соединяемся. Комплекс представляет из себя достаточно нетривиальное устройство, так как все привыкли видеть коробочку в виде мобильного телефона. Станция представляет из себя круг с центральным блоком управления. Здесь та самая электромагнитная антенна заключена в ободе. И как раз этот размер и его геометрия позволяет работать под водой, принимать электромагнитный сигнал и сверху, и снизу. Несмотря на все положительные аспекты с точки зрения распространения, дальность распространения невелика, около восьмидесяти метров под водой.
- Так, а эта деталь, это что?
- Это экран управления.
- Устройство крепится на спину? Зачем тогда экран?
- Это технологический экран, чтобы перед тем, как начать работу, мы проверили уровень заряда и режим работы.
- Смотрите, это крепится на акваланг сзади?
- Да, крепление с помощью ремней. Оно универсальное, крепится и к одному, и к двум баллонам.
- Аккумулятор свой, да?
- Да, ЦАП, и аккумуляторы, которые стоят внутри. Это электромагнитная антенна, а это антенные элементы. Здесь два вида антенн — многовитковая и ферритовая для того, чтобы получить более всенаправленную диаграмму и чтобы качество приема было одинаковым. Несмотря на такой неказистый вид на поверхности, под водой она очень экономична. Размещаясь на баллонах имея нулевую плавучесть, ни веса, ни каких-либо физических ограничений не создаёт. Да, на поверхности это выглядит неловко, но водолазы на поверхности не работают. Мы пробовали выходить через торпедные аппараты, скрытые полости — для водолазов никаких проблем. Есть, конечно, ограничения для каких-то специальных водолазов, которым нужно все очень маленькое, надёжное и удобное. Они предвзято смотрят на эту историю, но те, кто реально работают, попробовали, и им всё нравится.
- К водолазам мы ещё вернёмся. Здесь две кнопки, что это?
- Кнопка включения и кнопка переключения режимов. Почему это комплекс? Помимо электромагнитной связи здесь есть классическая гидроакустическая связь. Антенна гидроакустической связи — это отдельный элемент, он может быть установлен.
- Это дополнительный резервный канал?
- Он может быть не резервным, а основным. С учётом того, что дальность электромагнитной связи до восьмидесяти метров, в случае необходимости большей дальности, можно использовать гидроакустику.
- С вашего позволения, я положу. Тяжело, сколько весит?
- Семь килограммов.
- Помимо баллонов водолазам нужно ещё семь килограммов на себе таскать?
- Давайте вспомним, что они просто свинец на себя вешают (чтобы легче погружаться, — прим. ред.). Поэтому, здесь вопрос не веса, а удобства. Гидроакустика, если это требуется, даёт возможность организовать связь на дальних расстояниях. Если в чистом море водолаз работает на больших или средних глубинах, когда нет никаких препятствий (для распространения сигнала, — прим. ред.), примерно понятно, что уровень прогретости воды одинаковый и гидроакустика вполне справляется, может передавать сигнал на сотни метров. В открытом море нет командира, который ходит по кораблю и следит за процессом. Все работы, связанные с повышенной мобильностью либо в порте, либо в прибрежной зоне, где есть шумы, пузырьки, грязь, что мешает работе гидроакустики. Электромагнитная связь там выручает. На дальних расстояниях в открытом море гидроакустика прекрасно работает, мы не спорим. Мы сами её добавили.
- Возвращаясь к тому, что вы все сами сделали. Вы, так понимаю, попытаетесь прокатиться на ниве импортозамещения. В том или ином виде комплексы подводной связи у нас использовались всегда, но российских разработок не было, поэтому все покупалось за рубежом, правильно?
- Свои разработки всегда были и есть, но последние двадцать лет в России массово используется импортная гидроакустическая связь. Есть в мире не так много производителей подводной связи, пять-семь производителей. Есть несколько крупных игроков — американских, японских, итальянских. И в России в том числе наиболее популярен один из американских производителей. С учётом специфики, больших проблем не было, пока не случились санкции. Вся история с гидроакустикой — двойного значения, как ни крути. Даже простой водолаз не может пользоваться гидроакустической системой, так как она требует разрешения на ввоз, вывоз. Поэтому тут появились проблемы поставками, с комплектующими. При этом мы не стремились кого-то замещать, изначально концепция была другая. Но так как мы «на одной поляне», это и подводная связь, и обеспечение безопасности. Мы начали понимать, что нам нужно заменять импортную гидроакустику, где она есть. Мы сейчас активно этим занимаемся.
- Но компонентная база — это главный бич нашей индустрии связи. Когда «РосТех» говорит, что через два года будем строить мобильные сети исключительно на отечественном оборудовании, хочется засмеяться в голос. У вас в этом комплексе какая степень локализации своего производства? Насколько я понимаю, главный процессор пока не свой.
- Всё, что касается механики — понятно. Что касается электроники — ещё пять лет назад мы закладывали основу, сейчас мы ее модернизируем. Часть электроники в любом случае импортная, есть китайские, другие компоненты. Но сейчас уже мейнстрим — наличие российских деталей, это очень важно. Мы изучаем и видим, что мы можем использовать многое из отечественных разработок.
- Сейчас чей процессор стоит?
- Китайский.
- А может ли стоять тот же самый «Байкал» или «Эльбрус»?
- «Эльбрус» точно нет, «Байкал» где-то рядом, то есть процессор менее мощный, на уровне микроконтроллеров. Поэтому сейчас мы посмотрели российские разработки. Следующий этап — это подбор компонентов, чтобы работа с программным обеспечением, переделка настроек была минимальной.
- Насколько удорожает производство переход на отечественную компонентную базу? Насколько я понимаю, у нас всё есть.
- Есть нюансы. Есть изделия, в которых это не принципиально. Для нас затраты по компонентной базе незначительные, потому что общий объем других элементов занимает большую долю. Поэтому удорожание процессоров с десяти до тридцати долларов характера в себестоимость изделий не внесёт.
- А сколько все это стоит?
- Сейчас комплекс без маски стоит от шестисот тысяч рублей. Дальше зависит от наличия гидроакустики, от маски, можно, например, ставить импортные маски. По аккумуляторам можно посмотреть. Гарантийное, сервисное обслуживание, многие другие нюансы.
- Стоп, цена начинается от шестисот тысяч, а процессор стоит десять долларов. За что тогда остальная цена?
- Это условная цена. Тут вопрос не в процессоре, процессор это один из элементов. Большая сложность этой истории состоит в самой антенне и обработке сигнала с антенны. Применение управляющего процессора, того или другого, ключевой роли не сыграет. Вопрос в софте, который там работает, и конструкции, которая используется. Это изделие для профессиональной работы. Многие вещи, которые в России используется в промышленности, в авиации — они сильно не удорожаются. Многие применяют российскую электронику несмотря на то, что она дорогая с точки зрения небольших партий. Самолёты, поезда, электрические и атомные станции — везде во многом используется современная российская электроника. При этом стоимость электричества или поездки у нас дешевле, чем в Европе. Вопрос стоимости профессиональных изделий лежит не в той плоскости. Компоненты могут стоить в два-три раза дороже, но при этом само изделие будет надёжней, доступней. Гарантийный период у них двадцать лет, потому что вы строите какой-то комплекс не как iPhone, который уже через год надо менять. Там ставится оборудование на двадцать лет эксплуатации. Например, генераторы и прочее для управления. Из-за этого и происходит импортозамещение. Уходит техника Советского Союза, приходит новая. Сейчас что, ставить импортную? Когда начнётся ремонт, тебе её просто не заменят или запретят. Мы все привыкли, что вся потребительская электроника китайская. Но при этом, американцы используют в потребительской электронике китайскую компонентную базу.
- Американцы, конечно, сейчас «поддавливают». Есть другой хороший пример — наша авиационная промышленность. Как бы ее ни ругали, как бы ни боялись летать, на ней всё-таки летают. Среднемагистральный МС-21 уже практически готов. Смогли же заменить за несколько лет композиты. Кстати, про композиты. Что-то тяжеловато, не стоит ли заменить материалы?
- Композиты как раз с учётом того, что стоимость материала большая, не используются. Их вклад в структуру цены будет значителен. На самом деле вес принципиального характера здесь не носит. Ну, снизим мы на килограмм или полтора, принципиально ничего не изменится.
- В потребительской электронике одна из самых больших проблем — это аккумулятор. И я говорю, вот вы снизите на килограмм вес, увеличите аккумулятор на этот килограмм. Станет лучше, верно?
- Опять же, увеличим стоимость корпуса — увеличим аккумулятор и его стоимость. А зачем? У нас сейчас батарея рассчитана на один рабочий день, восемь часов заложено. Водолаз работает под водой сорок минут, после сорока минут у него отдых несколько часов. Циклы другие, не надо как у нас, чтобы постоянно сидеть, чтобы батарейка не села. Два раза в день спустился и всё.
- Смотрю на кабель, на нём написано: «Made in Japan». Мы кабели сделать не можем?
- Иногда не можем. Не всё можем.
- А когда мы сможем всё?
- Может всё и не надо, нужно хотя-бы основное, поэтому не знаю. Провокационный вопрос — «когда всё?». До девяноста процентов у нас всё своё, остальное по мелочи. Проблема российской компонентной базы — о ней мало кто знает. Используем мы здесь японский провод, ещё какие-то прокладки, разъёмы, потому что все знают, что это все хорошее. Если тебе нужно быстро сделать комплекс, то ты не имеешь времени на изучение каких-то параллельных историй, пускай российских. Когда ты уже начинаешь заниматься организацией производства, начинаешь конкретно просчитывать сроки поставки, логистику, авансы в долларах, рублях, евро, взаимодействуешь с профессионалами, что выпускают кабели, разъёмы. Есть российские производители с сертификатами, с проверками.
- Как я понимаю, ваша компания разрабатывает не только подводные комплексы. Что у вас ещё интересного есть?
- У нас компания специфическая, то есть компания изначально была как интегратор — это IT оборудование, поставка, развёртывание комплексов. Инженерия пуско-наладка, и такой своей разработки не было. Пять лет назад мы создали RND и начали развивать несколько проектов.
- Помимо подводного комплекса, RND, что ещё родилось?
- У нас есть большой проект по разработке систем видеоконференцсвязи, в последнее время он стал актуальным.
- Слава Богу, актуальность уходит, надеемся, все здоровы.
- Видеоконференцсвязь плотно вошла в нашу жизнь.
- Но это очень конкурентный рынок на самом деле, и мне кажется, что наши российские компании с видеоконференцсвязью запоздали.
- Помимо этого есть большой проект по разработке процессора для ускорения расчёта нейронных сетей для искусственного интеллекта. Мы начали проект пять лет назад, тогда ещё ажиотажа с нейросетями не было. В профессиональной среде тренд уже был сформирован, потому мы позаботились о том, на чём работает вся эта история.
- Я правильно понимаю, эти маленькие сопроцессоры, которые стоят в том числе в iPhone?
- Да, аналог именно такого, который применяется для работы с нейронными сетями.
- И он уже готов?
- Да.
- Принесёте?
- Принесём в ближайшее время. Изготовили опытные образцы, сейчас они тяжело едут из Тайваня.
- Алексей, когда доедут — приходите, расскажем, что такое тендерные процессоры. Спасибо большое, Алексей.
- Спасибо вам.