Тимур Аляутдинов, «Билайн»: «Мы стараемся бежать не столько за сроком, сколько за хорошим стартом»
Тимур Аляутдинов, «Билайн»: «Почувствуйте разницу»
- Вы рассказывали о том, что услуга развивается, и на нее часто влияют какие-то новые факторы. Того сервиса, про который мы сегодня говорим, пять лет назад вообще не существовало. Сегодня же каждый новый сервис предъявляет какие-то собственные требования, особенно если его придумал какой-то мальчик из гаража, и ему абсолютно плевать на инфраструктурные вложения. Для него инфраструктура построена “большими злыми” операторами, он о ней не думает. К тому же, сейчас большая часть телевизоров с широкой диагональю имеет функционал SmartTV. Более того, даже в не самых дорогих телевизорах уже есть и медиаплеер, и возможность подключить внешний диск, и DVR с Time-Shifting. Получается, что постепенно уникальные преимущества IPTV пропадают. Даже VOD поджимают такие сервисы, как IVI, причем в них пользователю фильмы предлагаются бесплатно. В связи с этим вопрос: что вы думаете о развитии SmartTV?
- Думаю, что скоро мир придет к тому, что основное потребление контента будет идти через большие экраны. В России это наступит через 7-10 лет, мы всегда идем с опозданием от Европы, США, Японии. Хотя я бы в этом ряду отдельно поставил Москву, потому что у нас Москва — страна внутри страны. Так вот, не нужно будет дополнительного оборудования вообще. Облачные технологии показывают, что потребность в жестких дисках все меньше и меньше. Появляются офисы, жесткие диски в «облаке». Гиганты индустрии, тот же Microsoft, делают ставку на эти направления.
Не отстают от этой тенденции и телеэкраны. Ведь пользователь должен получать комплект услуг именно на свой телевизор. Как я уже сказал, лет через 7-10 все придет туда. Не нужна будет приставка, не нужны будут провода, будет стоять панель, и на ней все будут работать все сервисы.
Что сейчас тормозит этот процесс? Первое — это технологическая проблема. Она связанна с тем, что телевизоры для предоставления услуги, сравнимой по качеству с услугой через ТВ-приставку, должны иметь серьезную техническую начинку, они очень дорогие и, соответственно, таких продвинутых телевизоров пока мало. Если взять стандартный телевизор, который стоит тысячу долларов, то его встроенный процессор никогда не потянет ту же самую работоспособность, которую тянет на себе STB. Исходя из этого, пользовательский опыт, который получает абонент на приставке, сегодня не доступен на телевизоре. Но вы не забывайте, что 10 лет назад первый телевизор HD стоил 10 тысяч долларов, или 3D, помните, стоил 7-8 тысяч, а сейчас… Поэтому все равно технология придет.
К тому же, еще живо поколение, которое знает что такое «кармашки для пультов», у них было 3-4 пульта. С нашего пульта можно запрограммировать управление всеми устройствами, но, тем не менее, даже я не программирую, у меня все равно три пульта.
- А кстати, 3D каналов, которых уже сейчас несколько десятков в мире есть, у вас не предполагается?
- У нас достаточно давно размещается 3D контент в VOD. А сейчас мы ведем переговоры с одним серьезным телеканалом. Мы очень сильно работаем в этом направлении. Я думаю, что мы постараемся первыми пересечь черту.
Теперь что касается второго вопроса, про сервисы в телевизорах. Безусловно, не только IVI, но и производители телевизоров, тот же Sony, имеют свои собственные стартовые площадки. У Sony имеется собственный магазин, который интегрирован с PlayStation, то же есть и на игровой консоли Xbox 360. Что здесь конкретно будет происходить? Почему модель Netflix в Америке очень успешна? Американский рынок сформирован с точки зрения взаимодействия компаний. Совершенно очевидно, что Netflix сам по себе достаточно серьезно грузит сеть, это всем понятно. И, безусловно, у операторов поначалу возникли вопросы: «Эй, ребята, вы грузите сети, зарабатываете деньги, а как же мы?» То же самое у нас произойдет, поверьте мне. Нет вообще никаких шансов, что третьи стороны будут предлагать свои сервисы и делать это успешно, не договариваясь с оператором. Если сейчас, например, все бы стали пользоваться этими сервисами одновременно, то сеть бы легла. Причем, оператор бы с этого не получил бы ни копейки, абсолютно.
- Ваш прогноз, когда произойдет перелом в отношениях OTT-сервисов и операторов?
- Мне почему-то кажется, что ближе к нашему чемпионату мира по футболу в 2018 году.
- А почему не к Олимпиаде в Сочи?
- Потому что Чемпионат Мира — это серьезный экономический бум с точки зрения вложения инвестиций: новые рабочие места, инфраструктура, гостиницы, дороги и так далее. Все это ведет к тому, что страна делает серьезный рывок с точки зрения экономического развития, что, в свою очередь, сказывается на населении всей страны. Олимпиада в Сочи это все-таки сугубо московско-краснодарский проект, который никоим образом не затрагивает остальные регионы. Конечно, это повлияет на экономику, но я думаю, что определенный бум будет именно к 2018 году, когда 11 крупных регионов потребуют существенных инвестиций для создания инфраструктуры, чтобы принять на мировом уровне всю массу болельщиков и национальных команд. Соответственно, это будет точкой перелома. В каждом доме уже будет connected TV, а значит, и конкуренция, и отношения с правообладателями будут на другом уровне. У тех площадок, которые вы называете, 99% трафика — бесплатный, у них рекламная модель. Люди не привыкли покупать.
- Но я замечу, что люди начинают привыкать покупать.
- Безусловно. Например, по рекламной модели невозможно получить свежий блокбастер.
- Да, они их продают за деньги, но их доля в трафике — десятые доли процента.
- Пока это ни о чем, потому что можно зайти в социальную сеть и посмотреть там бесплатно. Тем не менее, мы сейчас видим, что государство стало делать определенные шаги в борьбе с пиратским контентом. Технологически операторы сейчас закладывают в свои сети серьезные инфраструктурные элементы, которые позволяют распределять трафик. Я более чем уверен, что у операторов больше не будет другого шанса. В противном случае у него сеть «ляжет», и никто не начнет зарабатывать деньги. Поэтому площадкам, которые делают OTT-сервисы, придется договариваться с операторами.
- Другими словами, операторы сейчас «позволяют» таким сервисами фактически развиться…
- Я бы сказал, не мешают.
- Потому что прекрасно понимают, решения подобные DPI, позволяющие инспектировать трафик, достаточно дорогие, и мгновенно их не поставишь. Получается, что сейчас операторы говорят: «Вы, конечно развивайтесь, но у нас скоро появится…»
- Отнюдь не так, вы знаете, к чему приходят американская и европейская модели? Нельзя оператора рассматривать только как трубу, которая позволяет именно прокачивать трафик. В дальнейшем сложится такая ситуация, что оператор будет одним из звеньев сети, самым существенным. Потому что а) он имеет доступ к сети, б) имеет доступ к абонентам. Но основные сервисы контента и подачи, скорее всего, будут делаться третьими сторонами, потому что это непрофильный бизнес для оператора. Он, конечно, может делать это сам, но если смотреть все последние примеры — у оператора нет собственной группы разработчиков, которые пишут клиент, в основном это подрядчики. Все равно это третьи стороны, а значит это уже модель взаимодействия. Поэтому модель будет строиться таким образом — оператор будет предоставлять услуги на своей сети под своим брендом по договоренности с третьими лицами и с гарантированным качеством. Остальным качество не будет гарантироваться, потому что гарантировать его всем невозможно.
- То же самое, только под другим углом.
- Я не сказал: «вас здесь не будет». Я абсолютно точно уверен, что мы придем к договоренности и к тому, что будет выбрана модель, при которой всем будет хорошо. Здесь очень важна не только роль оператора и всех этих сторон, но и роль государства. На законодательном уровне сейчас делаются шаги, которые достаточно позитивны с точки зрения контента в интернете, защиты детей. Я сам отец, я это очень поддерживаю. Но здесь очень важно, чтобы все стороны нашли компромисс. Опять же про пиратский контент — мы все помним, как пиратские диски продавались везде, на всех станциях метро.
- Даже больше — я помню начало 90-х, когда некоторые голливудские студии официально объявили Россию территорией зла и ввели эмбарго вообще на любую кинопродукцию.
- К чему это привело? Это привело к тому, что дистрибуторы стали экспериментировать. Например, они стали продавать диски по сто рублей, и люди стали их покупать, разница в 30 рублей — не так важна. Здесь как раз вариант такой, что и правообладатели должны пойти на определенные уступки, потому что Россия — это определенный рынок, на котором нельзя продавать фильм так же, как в Америке.